|
|
Новости
Описание
Краеведение
Тавры
Крымские амазонки
Достопримечательности
Новости
Описание Байдарской долины
Краеведение
Дмитрий Киселёв
Славяно-арийская этимология топонимов Байдарской долины
В статье рассмотрен ряд исторических топонимов Севастопольского региона Украины. Предложено толкование ряда топонимов, исходящее из славянской, праславянской и арийской лексики. Разрешено "славяно-греческое противоречие" для топонимов Байдарской долины. Развита идея о "судостроительных" ойконимах Севастопольского региона. Высказаны предположения о природе, об этническом составе, языке и некоторых особенностях хозяйственного уклада населения Байдарской долины в эпоху формирования рассматриваемых топонимов.
Факт сосуществования на крымской земле не просто различных наций, народностей и национальных групп, а и районов компактного проживания предитавителей этих групп на протяжении любого отрезка ближайшего к нам трёхтысячелетия в настоящее время является общепризнанным. Тем не менее, не прекращаются попытки вывести все или почти все топонимы из единственного языка или, по крацней мере, из единственной языковой группы. Наиболее типичны попытки свести крымскую топонимику к тюркским корням [1].
Несмотря на почти повсеместное (к 18 веку) распространение на полуострове турецкого и крымскотатарского этносов и языков, от такого обобщения всё же пришлось отказаться [2, 3, 4]. Особенно часто явно нетюркские топонимы встречались а Юго-Западном Крыму - в части полуострова, ныне выделенной в отдельный административный регион - Севастополь.
Предметом настоящей работы является топонимика (и в первую очередь - ойконимика) не Черноморского побережья (относительно хорошо изученного), а "материковой" части Севастопольского региона и, в частности, Байдарской долины. Поскольку в 1945-1948 гг. произошли массовые переименования, и в ряде случаев новые топонимы оказались никак не связаны с историческими, по умолчанию будем говорить о топонимике на 1943 год или ранее.
Касательно методологии, автор счёл необходимым не только изучить доступные письменные источники, но и выехать в Байдарскую долину, чтобы пообщаться с местными старожилами и краеведами. Так удалось, в частности, не повторить ошибку ряда исследователей, переписывающих из статьи в статью никогда не существовавший в Крыму топоним "Байдер" [5].
1. Байдары
Название долины созвучно населённому крупнейшему здешнему населённому пункту - посёлку сельского типа Байдар (или Байдары, с 1945 года Орлиное).
В. Х. Кондараки объяснял ойконим через татарское "бай-дере" - "овраг богача", "богатый овраг", ссылаясь на высокое плодородие здешних почв [6, с. 55]. Впрочем, "дере" - это всё же именно овраг, узкая промоина с постоянным ручьём или ливневым водотоком на дне. Байдарская долина размерами 10 на 6 километров с пологим дном и множеством разнонаправленных водотоков в определение оврага никак не укладывается. Более того, само село Байдар (Байдары) располагается на приподнятом участке дна долины. Овраг к югу от села имеется - но у него другое татарское название - Дей-Мень-Дере [7].
Следует добавить, что в 15 километрах к северо-востоку от Байдар (и в 6 километрах - от Байдарской долины) расположено село Богатое Ущелье. Тамошний рельеф - относительно узкая долина реки Суаткан - даёт основания для такого ойконима.
Впрочем, наиболее сильным аргументом против гипотезы Кондараки является крымскотатарская песня "Байдарава ёллары" (в более раннем варианте - "Байдар-ува ёллары", известной также как "Явур Мустафа"), где "Байдарава" однозначно переводится как "Байдарская долина". Даже с учётом вероятности перехода "ува"-"ова"-"ава", расшифровка "байдарава" как "бай дере ува" ("долина богатого ущелья") выдаёт явную искусственность всего построения.
В. К. Гарагуля выводит ойконим "Байдар" из другого тюркского слова - "пайдар" ("великолепный", "отличный") [8, с. 297]; но никаких удовлетворительных обоснований озвончения изначально глухого первого звука не приводит; более того, ни письменные источники, ни опрос старожилов не дают оснований полагать, что когда-то населённый пункт назывался "Пайдар".
В. Ш. Навширванов [9, с. 83], возводит рассматриваемый топоним к "тюркоязычному племени "байдар", зафиксированному в родо-племенной номенклатуре средневековых крымских татар", но никак не объяснеят происхождение этнонима "байдар". Этническую группу с таким названием находит в Башкирии Р. Г. Кузеев, предполагающий, что отдельные родовые поселения данного этноса могли поселиться на этом месте в 7-14 веках, но не позднее 17 века [10, с. 330].
Автору такое толкование представляется искусственным по следующим соображениям. Во-первых, башкиры и даже казанские татары существенно отличаются от крымских и в расовом, и в культурном отношении; более того, язык крымских татар ближе к турецкому, нежели к казанско-татарскому (не говоря уже о башкирском). Во-вторых, не зафиксировано никаких оснований для переезда сколько-нибудь значительной группы башкир (а тем более целого этноса) из Башкортостана в Крым - не говоря уже о факте подобного переселения народа.
Крымские татары, а также греки, жившие здесь до 1944 года и недавно возвратившиеся в долину, помнят ойконим Байдар; а в письменных источниках 18-19 веков встречается русская множественная форма "Байдары" и тюркская множественная - "Байдарлар". По-видимому, изначально ойконим был во множественном числе, но окончание во временем редуцировалось.
Итак, изначально населённый пункт назывался "Байдары" или "Байдарлар". Редукция более сложного аффикса "лар" с 1927 (именно на этот год приходится единственное печатное упоминание варианта ойконима "Байдарлар") до 1931 года (а тогда, напомню, в песне было "Байдар-ува" безо всяких множественных чисел) представляется менее вероятной, чем утрата и/или редукция однозвучного ("ы"-"у"-"а") безударного аффикса множественности "ы", характерного для славянских языков.
Возникает вопрос: что мог означать ойконим "Байдары" в славянских языках. В МЭС [11, т. 1, с. 60] находим: "Байдара. 1. Русское название больших транспортных и промысловых лодок… Строились без палубы; иногда были деревянные, но чаще - обтянутые по деревянному каркасу… кожей с вырезами для гребцов. Приводились в движение вёслами, реже косым парусом. Промысловые байдары вмещали до 7-9 человек, транспортные - 20-30 человек. 2. Речное гребное судно, встречавшееся на реке Днепр". На этой же странице встречаем родственную словарную статью: "Байда. Парусная рыбацкая лодка, предназначенная для лова рыбы неводом, волокушей и пр. Была распространена на Чёрном и Азовском морях. Длина 6-7 м, ширина 1,7-2 м, высота борта 0,7-0,9 м, осадка около 0,5 м, грузоподъёмность до 3 т, экипаж 3-5 чел."
Множественное число от первого термина - "байдары". От второго "байдары", "байдар" можно произвести с помощью "профессионального" аффикса "-ар" (сравн. "бондарь", "рыбарь" и т. п.). Тогда "Байдары" означает населённый пункт, где живут строители лодок или где производятся лодки (что, в конечном счёте, тождественно).
По каким водоёмам ходили на этих лодках и как их сплавляли? Крупнейший водоток Байдарской долины - река Чёрная (Биюк-Карасу). В паводок суда с полуметровой осадкой свободно сплавляются по ней; а до зарегулирования стока в 1950-х гг. паводки случались довольно часто. Кроме того, суда длиной до 7 метров могли перемещаться на возах, а большие - волоком. Если же байдары крымского производства обтягивали кожей - то проблема транспортировки лодки по суше вовсе снимается ввиду малой массы судна.
Является ли ойконим "судостроительного" происхождения уникальным для Севастополя? Нет! В среднем течении реки Чёрной (ниже Байдар) располагается населённый пункт Камары (с 1946 г. - Оборонное, ныне в черте города Севастополя). Данный ойконим также не толкуется ни из турецкого, ни из крымскотатарского, ни из греческого языка; а заманчивое объяснение из русского "комары" противоречит не только наиболее распространённому написанию данного ойконима (хотя И. Л. Белянский указывает, что употреблялись и "Камары", "Комары", и даже "Камара" [3, с. 154]), но и местному совсем неболотному, некомариному климату. Е. В. Веникеев и Л. Т. Артёменко [12, с. 20-21, с. 27] объясняют данный топоним именно по лодкам-"камарам", на которых черноморские пираты выходили в море ещё во времена Тацита (1-2 вв.) и, по меньшей мере, до 12 в. Близлежащая Балаклава была пиратской гаванью, по меньшей мере, с 5 века до нашей эры.
Зачем могло понадобиться строить пиратские лодки не на берегу, а в горно-лесной местности? Да затем, что, начиная с 487 года до н. э. Сальные морские державы периодически проводили контрпиратские экспедиции и зачистки побережья. А вот обыскать поросшие лесом Крымские горы во все времена было проблематично. Потому лодки строили в глубине полуострова, а с паводком спускали в море - на рыбалку или на пиратский промысел.
2. Сахтык
К Байдарам (Орлиному) примыкает село Павловка (до 1945 года - Сахтык). Данный ойконим татары выводят из Сах-Тык ("Осторожно: круто!"). К юго-востоку от села действительно расположен крутой подъём в гору Синор. А вот чем опасна данная круча (как-никак подъём, не спуск, из села падать некуда; в то же время, характер почв и растительности исключает камнепады) - непонятно. Поэтому этимология данного ойконима нуждается в дополнительных исследованиях.
3. Календа
Село Подгорное до 1945 года называлось Календа. В. Х. Кондараки [6] высказывал мнение, что ойконим происходит от "Кале-Энды" - "крепость спустилась" ("ушла в землю"); но никаких вещественных обоснований такой этимологии пока не обнаружено - если не считать остатков древних стен в лесу на "виа милитариc", на полпути к Скеле.
Слово "календа", в свою очередь, встречается не только в данном ойкониме, но и в названии ближайшей горы - Календы-Баир [7] ("баир", "байыр" по-крымскотатарски значит "холм", "гора", "лесистый увал"). Слово "календа" мы находим в латинском языке, где оно значит "первый день месяца", а во множественном числе - празднества по случаю начала нового месяца.
Сами слова "календа" и "календарь" употреблялись в Крыму со времён Римской Империи; а учитывая близко проходившую "виа милитариc" - римскую военную дорогу, топонимы латинского происхождения выглядят здась уместными.
С другой стороны, "календа" - достаточно сложное слово, подобная форма вряд ли могла самозародиться в латинском языке; тогда как более простых форм, близких по звучанию и смыслу, в латыни пока не обнаружено. Возможным объяснением происхождения данного изолированного словарного гнезда автору видится заимствование из протославянского (скифского?) языка слова "коляда", одним из значений которого как раз и является празднование некоторой календарной даты. (А в славянских языках видим однокоренное слово "коло" - "круг", явно ассоциируемое а суточным, месячным и годичным астрономическими циклами.)
4. Скеля
Село Скеля (с 1945 года - Родниковое или Родниковское) - пример чисто славянского словообразования: такое слово наличествует, в частности, в современном украинском языке ("скеля" = "скала"). И действительно, скала Курт-Кая (тат. Волчья Скала) практически нависает над восточной околицей села [7].
Татарское толкование требует искажения ойконима в "скеле" (тат. "пристань") [3, с. 108] и не выдерживает критики: дело в том, что до строительства Чернореченского водохранилища ни одного судоходного водоёма в окрестностях села не было (ни протекающая через село Узунджа, ни сливающаяся с ней Чёрная здесь, в верхнем течении, не пригодны для судоходства из-за малых глубин, быстрого течения и обилия порогов); а водохранилище было сооружено и заполнено водой уже после депортации татар. В то же время, вышеупомянутая технология сплава лодок (даже если бы сплавляли не из Байдар, а из Скели) ни в каких пристанях не нуждалась.
Существует другой вариант объяснения - на сей раз из греческого языка. С греческого "скеле" (опять искажённая форма, не употреблявшаяся жителями) в разных источниках переводится либо как "ступени", либо как "стены" [3, с. 108]. Под "ступенями" обычно понимают тропу Чёртову Лестницу, "не замечая" того, что она от села находится более чем в 4 километрах, и существуют ближе к ней расположенные населённые пункты, в названии которых никакие ступени отражения не нашли [7]. "Стены" выглядят логичнее, если смотреть на северный склон каньона Узунджи; но здесь только одна "стена", и множественное число взять неоткуда (южный склон - более пологий, больших обрывов не содержит).
Поэтому остаётся только простейшее - славянское - толкование.
Следует упомянуть ещё об одной детали. Об этом селе сохранились российские записи конца 18 века, согласно которым село было греческим. Кажущееся противоречие здесь может быть разрешено, учитывая принцип учёта национальностей, использовавшийся в тогдашней Российской Империи: главным различительным признаком выступала не раса и даже не язык, а вероисповедание. А поскольку во времена заката Крымского Ханства русских ортодоксальных церквей на полуострове не было, а были греческие (но тоже ортодоксально-христианские) - то рождения, венчания и кончины славян записывались именно в греческие метрики.
Возможно, этим и объяснялась многочисленность вывезенных в 1778 году с полуострова греков - при том, что набеги крымскотатарского войска веками производились не на Грецию, а на Русь. О количестве невольников и их значении в крымском хозяйстве можно судить по тому, что осуществлявший переселение А. В. Суворов запросил у азовского губернатора 6 тысяч подвод только для имущества переселяемх, а также по протесту хана Шагин-Гирея, направленному к императрице Екатерине Второй: "Мы всегда нужду в пленных имеем, то в покупленных собственными нашими деньгами пленных, какой бы нации они ни были, никто не мешался, чем весь татарский народ и мы, доброжелатели, вновь обрадованы пребудем" [13, с. 52-53].
Другим косвенным свидетельством многочисленности славянского населения Байдарской долины можно считать распространённость белокожего, светловолосого и голубоглазого расового типа среди крымских татар, живших в сёлах Байдарской долины до 1944 года и возвратившихся туда, а также в их потомках. (При этом опрошенные утверждали, что имеют чисто крымскотатарскую родословную - прослеженную, по меньшей мере, до 19 века.) Видимо, следует в данном случае говорить об ассимилированных славянах.
Одним из факторов, в 18 веке поспособствовавших "переписи" крымских славян в татары, стало нежелание некоторых крымчан выселяться и полуострова в Северное Причерноморье (чему немало способствовала и агитация, развёрнутая мурзами Шагин-Гирея) [там же].
Кстати, сам ойконим "Скеля" ("Скала") свидетельствует, что славяне, давшие имя селу, были из Украины (Малороссии) - что, учитывая географию татарских набегов, логично.
Впрочем, факт наименования села пленниками выглядит, по меньшей мере, спорным; более правдоподобным представляется его наименование дотатарским (до 13 века) славянским населением. Сам факт пребывания славян в Крыму в 10-м веке доказывается рядом источников, включая "Житие св. Стефана Сурожского", "Житие св. Константина" и др.
5. Саватка
Саватка (с 1945 года - Россошанка) - пожалуй, наиболее загадочный ойконим Байдарской долины. Указанная форма ойконима не имеет соответствия ни в одном из современных языков.
Правда, в Польше и Подунавье встречаются реки под названием Сава (сравн. Драва, Морава) [14, с. 296-297, с. 358]. Впрочем, применять гидронимы к этоу селу было бы нелогично - по причине отсутствия здесь водоёмов, достаточно крупных, чтобы дать имя селу.
В санскрите и в реконструкциях древнеарийской лексики можно встретить корень "сва", по значению соответствующий современному русскому "свой". Произнесение медленно и нараспев могло бы дать произношение вроде "съва" - но оставило бы вторую основу или суффикс "тка".
О. Н. Трубачёв приводит [2, с. 22] индоарийскую лексему sattauka - "семидворье". Перестановку звуков "т" и "в" могли произвести позднейшие жители, не владевшие индоарийским языком. Прецеденты подобных перестановок в топонимике весьма многочисленны.
В качестве ещё одной из гипотез о происхождении данного ойконима можно предположить, что изначально (или на некотором историческом этапе) село называлось "Святка" (примерно соответствует современному русскому "праздник"); но последующие жители, не владевшие славянскими языками, исказили ойконим.
Когда это могло произойти? Например, в конце 18 века, после суворовского переселения "христианских" народов Крыма в Северное Причерноморье.
6. Бага
К северу от Саватки находится село Бага (отмечено также написание "Бога", с 1945 года - Новобобровское). Происхождение данного топонима считают иранским или индо-арийским (скифским?): в санскрите существует корень "баг", соответствующий рускому "бог". Через село протекает одноимённая река Бага. Примечательно, что река эта имеет ещё и татарское название - Биюк-Узень ("большой поток (в ущелье)"; кстати, само ущелье, не мудрствуя лукаво, назвали Бикузен [3, с. 28]).
Приводимая И. Л. Белянским и его соавторами этимология от монгольского перевода "бага" = "малый" не выдерживает критики - в первую очередь, из-за прямого смыслового противоречия с соответствующим крымскотатарским гидронимом.
Сомнительной, по меньшей мере, выглядит и попытка привести топоним "Бага" к тюркскому "баг" - виноградник, сад. Во-первых, ни садов, ни виноградников по берегам реки не наблюдается (деревья и лозы в пределах усадеб - не в счёт).
И, во-вторых, если бы гидроним "Бага" был тюркским, то татарам не пришлось бы выдумывать для той же реки название "Биюк-Узень". (И если бы "Бага" происходило от "Богаз" - "ущелье", то не пришлось бы придумывать "Бикузень" для ущелья.)
7. Уркуста
Уркуста (с 1945 года - Передовое) - село в северной оконечности Байдарской долины. Название ни из тюркских, ни из современных славянских языков не выводится. В искажённом виде можно попытаться привести ойконим к основе "урс" (вариант "урсус" - медведь). Вторая часть слова - "ста" - имеет индоарийский перевод: "мост", "брод". Более того, согласно равеннской "Космографии", город Sita входил в состав близлежавшего Боспорского царства; так что данный топоним вполне мог существовать в Крыму античных времён. Тогда полный ойконим "Уркуста" переводится как "Медвежий Брод".
Данное толкование подтверждается обилием ручьём и мелких речек в селе и его окрестностях. Впрочем, такое толкование не соответствует современнму состоянию животного мира Крыма. Правда, в здешних пещерах находили кости медведей, так что данный топоним может означать, что медведи водились в крымских лесах ещё 2 тысячи лет назад.
Сам факт наличия поселений в Байдарской долине доказан, начиная со времён Древнего Рима (о чём свидетельствуют многочисленные памятники археологии в самой долине и по соседству). Более того, в районе самой Уркусты найдены две пещерные стоянки первобытного человека: Фатьма-Коба (Пещера Фатимы) и Шан-Коба (Пещера Сокола), средневековое поселение и раннесредневековый могильник. [15, с. 64]
8. Биюк-Мускомья
Интересное явление в топонимике Байдарской долины - село Биюк-Мускомья (Бююк-Мускомья, с 1945 года - Широкое). Первая часть ойконима - тюркская ("биюк" или "бююк" = "большой"), вторая - греческая (переводится как "муравейник"). Объединение значений даёт "Большой Муравейник".
Кстати, в 7 километрах западнее Биюк-Мускомьи, уже за пределами Байдарской долины, расположено село Кучюк-Мускомья (с 1945 года - Резервное). [3, с. 155] Из чего можно сделать вывод о двуязычных составных топонимах как об обычном для Крыма явлении.
9. Озёрное, 10. Новопавловка
Эти два населённых пункта появились уже во второй половине 20-го века: Озёрное - после сооружения "озера" - Чернореченского водохранилища, а Новопавловка была построена уже после развала СССР. Никаких других названий никогда не носили.
Соответственно, происхождением своим обязаны "озеру" - Чернореченскому водохранилищу и ближайшему селу Павловке.
11. Къайтув
Къайтув (Кайту, Хайту, с 1945 года - Тыловое) - село на крайнем юго-западе долины. Сейчас через него проходит наиболее удобная и всепогодная (без перевалов) дорога из долины к трассе Севастополь - Ялта.
Произнесение ойконима "Къайтув" имеет крымскотатарский перевод: "вернись". По местной татарской легенде, когда-то сквозной дороги через село не было; был тупик, в который часто заезжали путники - чтобы затем, естественно, вернуться. Степень обоснованности этой легенды ещё предстоит проверить, уточнив историю дорожного строительства в долине.
Произношения старого названия "Хайту" и "Кайту" пока не этимологизированы. Будем пока считать их искажёнными формами от "Къайтув".
Заключение
По результатам проведённого анализа исторических топонимов Байдарской долины, из 11 рассмотренных населённых пунктов в начале 1940-х годов существовали 9. Из них почти бесспорно тюркское происхождение иммет один (Къайтув). Один - Биюк-Мускомья - является "татарско-греческой полукровкой". Один ойконим (Календа) имеет латинское происхождение. Славянские имена носили два населённых пункта: Скеля и Байдары.
Этимология остальных четырёх названий пока вызывает вопросы и споры. По предварительным данным, вероятно тюркское происхождение ойконима Сахтык и славянское - ойконима Саватка. По всей видимости, арийское происхождение имеют ойконимы Бага и Уркуста.
История топонимики Байдарской долины показывает, что в ходе перименований 1944-1948 гг. были на долгие деястилетия изъяты из употребления топонимы не только тюркского происхождения и даже не только греческого (то и другое ещё можно было как-то связать с выселением соответствующих народов), не только индо-иранского, но и славянского происхождения.
Изучение исторической топонимики (а в ряде случаев - и их восстановление) дает нам подход к пониманию дотатарского этапа этнической истории Крыма.
Литература
1. Джелял Ч. Об этимологии топонимов "Байдарава" и "Балаклава" // Къасевет, 1990, № 1/18. - С. 38-57.
2. Трубачёв О. Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания, 1977, №6, с. 13-29.
3. Белянский И. Л., Лезина И. Н., Суперанская А. В. Крым. Географические названия: Краткий словарь. - Симферополь: Таврия-Плюс, 1998. - 160 с. - (Б-ка крымоведа)
4. Бушаков В. А. Лексичний склад історічної топонімії Криму. - Київ, Ін-т сходознавства НАНУ, 2003. - 226 с.
5. Червонная С. М. Крымскотатарское национальное движение (1994-1996). - М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН. - http://tatar-history.narod.ru/tio.htm
6. Кондараки В. Х. Универсальное описание Крыма. Ч. 14. - СПб, 1875.
7. Путешествуем по горному Крыму. Топографическая карта 1:50000. - ТС ВС Украины, НПП "Союзкарта", ВКЧ ТС ВС Украины, 2002.
8. Гарагуля В. К. Краткий словарь географических названий. - В кн.: Крым. Путеводитель. - Симферополь, "Таврия", 1982.
9. Навширванов В. Ш. Предварительные заметки о племенном составе тюркских народностей, пребывавших на юге Руси и в Крыму // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. - Т. 3. - Симферополь, 1929.
10. Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. - М.: Наука, 1974.
11. Морской энциклопедический справочник / Под ред. Н. Н. Исанина. - В 2 томах. - Л.: Судостроение, 1987.
12. Веникеев Е. В., Артеменко Л. Т. Пенители Понта (Пиратство в Чёрном море). - Симферополь, Таврия, 1992. - 188 с.
13. Надинский П. Суворов в Крыму: Исторический очерк. - Симферополь, Крымиздат, 1947.
14. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. - Ихд. 2, доп. - М,: Наука, 2003.
15. У карты Севастополя: Справочник. / А. А, Ляхович, Л. А, Шорин, Е. В, Веникеев, В. Г. Шавшин. - Симферополь, Таврия, 1982.
Тавры
Тавры, древние жители Байдарской долины, таврские
погребения - каменные ящики можно увидеть выше конефермы села Новобобровка
( свои погребения тавры обычно располагали в живописных местах с красивыми видами).
Начиная с I тысячелетия до н. э., а возможно и ранее, на южном побережье и
горах Крыма поселились племена тавров, этническое происхождение которых до
сих пор окончательно не выяснено. Возможно, тавры являлись коренными жителями
Крымского полуострова, а возможно это часть киммерийцев, отступивших в Крым
из Северного Причерноморья под натиском скифов. Возможно также, что это
племена, пришедшие в Крым через Керченский пролив из Центрального и Северного
Кавказа. Достоверно это неизвестно. Устройство могильников - "каменных
ящиков", сходство керамики и бронзовых украшений тавров с памятниками
Кавказа I тысячелетия до н. э. может означать этническую и культурную
тождественность населения горного Крыма и Центрального и Северного
Кавказа. Самоназвание этого племени не дошло до нашего времени, так
как после тавров не осталось никаких письменных источников.
"Tauroi" - греческое слово, возможно, связанное с названием местности,
давшей имя жившим на ней племенам. Горная система на юге Малой Азии
называлось Тавром и в древности считалось, что Крымские, Кавказкие и
Балканские горы являются продолжением Таврских гор. Херсонесом Таврическим
- "полуостровом тавров" назвали Крым античные греки.
О таврах упоминают
многие античные источники. В написанной в середине V века "Истории"
Геродот так пишет о таврах: "От Истра идет уже древняя Скифия,
лежащая к югу в направлении южного ветра до города, называемого
Керкинитидой. Далее - от этого города обращенную к этому же
морю страну, гористую и выступающую к Понту, населяет племя
тавров до полуострова, называемого Скалистым, этот полуостров
выдается в море, обращенное в сторону восточного ветра.
...Тавры имеют следующие обычаи. Они приносят в жертву
Деве и потерпевших кораблекрушение, и тех эллинов, которых
они захватят, выплыв в море, таким образом: совершив
предварительные обряды, они ударяют их дубинкой по голове. Одни говорят,
что тело они сбрасывают вниз со скалы (ведь святилище воздвигнуто
на скале), а голову втыкают на кол; другие же соглашаются с тем,
что голову втыкают на кол, однако говорят, что тело не сбрасывают
со скалы, но предают земле. Живут тавры грабежами и войной".
Живший на рубеже нашей эры знаменитый греческий географ и историк
Страбон пишет в своей "Географии", что "большую часть
до перешейка и Каркинитского залива занимало скифское
племя тавров". Он упоминает также о Балаклавской бухте - "гавань
с узким входом, где тавры (скифское племя) обычно собирали
свои разбойничьи банды, нападая на тех, кто спасался сюда
бегством. Эта гавань называется Симболон Лимен и образует
вместе с другой гаванью под названием Ктенунт перешеек в
40 стадий". О таврах писали Диодор Сицилийский, Тацит,
Аммиан Марцелин, называя тавров "варварами и убийцами",
занимавшимися пиратством. Однако, согласно археологическим
данным, при раскопках поселений тавров не обнаружено
никаких предметов (кроме бус), полученных в результате
пиратских набегов и грабежа чужеземцев. Большинство
таврских поселений было сконцентрировано на южном берегу Крыма
- морском побережье от мыса Айя до Феодосии шириной от
двух до восьми километров, занимающим один процент его
территории и в Крымских горах на южной и юго-восточной
части Крымского полуострова. Крымские горы достигают
высоты до полутора километров на юге и двести метров на севере
и имеют длину до ста пятидесяти и ширину около пятидесяти километров.
Самая высокая гряда Крымских гор - южная, протянувшаяся от
мыса Фиолент и Балаклавы до Старого Крыма и гор Агармыш и Тепе-Оба
у Феодосии. Плоские вершины южной гряды называются "яйлами",
что в переводе с татарского означает "пастбища", и обычно
имеют ширину до четырех километров. Главная гряда Крымских гор состоит
из Ласпинской, Форосской, Ай-Петринской, Ялтинской, Никитской Яйл,
Бабуган-Яйлы, Чатыр-Дага, Демерджи-Яйлы, Долгоруковской и
Караби-Яйлы. Эти "яйлы" - "пастбища" использовались таврами для выпаса
овец и ведения отгонного скотоводства.
Широкие долины между южной
и средней грядой Крымских гор, начинающейся у Инкермана и через Белогорск
доходящей до Феодосии, были удобны для постройки таврских селений.
Для охоты и жилья тавры также использовали предгорные районы третьей гряды
Крымских гор, соединяющейся со второй грядой восточнее Зуи.
Путь на южный берег Крыма закрывала построенная таврами
оборонительная стена двухметровой толщины, сложенная насухо из крупных
камней и проходившая с севера от подножья мыса Эклизи-Бурун на юг до
обрыва у верховьев реки Альмы. В северной и южной части стены было
двое ворот, сделанных в виде проемов.Тавры жили компактными семейными
общинами, совместно ведущими хозяйство, в поселениях, расположенных в
долинах и предгорьях у воды и труднодоступных горных хорошо укрепленных
убежищах, сделанных из камней. На местах их расселения нет следов греческих
колоний, почти нет изображений тавров у греческих мастеров. Основными
занятиями горных тавров были охота и отгонное скотоводство - сезонные
перекочевки со стадами из долин на "яйлы" и обратно. Стада тавров
состояли из овец, коз, коров и волов. Тавры,
населявшие предгорные районы и долины, занимались мотыжным земледелием
и рыболовством, ткачеством и прядением, литьем из бронзы. Было развито
гончарное производство. Гончарного круга ранние тавры не знали, посуда
изготавливалась вручную ленточным способом и потом обжигалась на костре
или в примитивных гончарных печах.В Крыму известны десятки таврских
памятников. Основными памятниками тавров IX - VI века до н. э. являются
поселение Уч-Баш вблизи Инкермана, Альма-I в пяти километрах от села
Партизанское, Ашлама-Дере в четырех километрах к востоку от Бахчисарая,
Балаклавское против Балаклавской бухты, Белогорское на левом берегу реки
Карасу, Таш-Джарган у села Краснопещерное в семи километрах к югу от
Симферополя. Самым ранним таврским памятником в Крыму является поселение
Уч-Баш у Инкермана. Селение было окружено оборонительной стеной из одного
ряда необработанных камней. Внутри стены находились жилища неправильной
прямоугольной формы, каждый площадью около сорока пяти квадратных метров.
Стены жилищ состояли из каркаса, обмазанного глиной, смешанной с соломой.
Внутри полуземлянки находился очаг для приготовления еды и яма для золы.
Возле жилищ были вырыты хозяйственные и очажные ямы диаметром до двух метров
и глубиной до полуметра, и ямы для хранения зерна диаметром до полутора и
глубиной один метр. При раскопках обнаружено много обломков керамики - посуды,
хозяйственные горшки высотой полтора метра, каменная литейная форма, обломки
каменных мотыг, каменные зернотерки, кремневые вкладыши для серпов. Найдено
много зерен пшеницы, ячменя, фасоли и гороха, кости диких и домашних животных
- свиней, овец и коз. Поселения тавров VI - V века до н. э. обнаружены на
горе Кошка у Симеиза, на горе Караул-Оба у поселка Новый Свет под Судаком,
в пещере Кош-Коба у деревни Лесное в двадцати пяти километрах к востоку от
Симферополя. Известны поселения тавров у села Красногорское Зуйского
района, Симферопольское у реки Салгир, Инкерманское у впадения в море
реки Черной, пещеры Юсуф-Коба III, Сюндюрлю-Коба, Шан-Коба, Фатьма-Коба
в Байдарской долине. В этот период тавры расселились и в прибрежных
районах Керченского полуострова. Поселения тавров V - I века до н. э.
найдены на мысу Ай-Тодор в семи километрах к юго-западу от Ялты, на горе
Аю-Даг в трех километрах к востоку от Гурзуфа, на горе Крестовой в
Алупкинской долине, на горе Кастель в пяти километрах к юго-западу
от Алушты, в Осиповой балке и у села Заветное вблизи Бахчисарая, в
селе Айвазовское Старо-Крымского района. Между селами Залесное и
Крепкое обнаружено таврское убежище Кызык-Кулак-Кая. В единственном не
разграбленном могильнике Мал-Муз в Байдарской долине найдены клинок
железного меча, железный кинжал, наконечники стрел, железный топор,
конская сбруя, украшения из бронзы - подвески, гривны, браслет,
бляшки, кольца, бусы, керамическая посуда. В других таврских селениях
при раскопках найдены: хозяйственная и кухонная посуда - сосуды,
горшки, жаровни, друшлаги; столовая посуда - миски, чашки, кубки и
кувшины; каменные и кремневые орудия - топоры, мотыги, грузила,
жернова, ножи, кремневые стрелы; изделия из кости - пряслица,
украшения, шила, иглы, проколки; металлические изделия - железные
украшения, конская сбруя и оружие - топоры, мечи, наконечники для
стрел.В религии тавры унаследовали от матриархата божество Деву,
олицетворявшую плодородие. Деве приносились человеческие жертвы.
Страбон пишет, что на мысе Партенит у Аюдага стоял храм Девы.
Таврские святилища Девы обнаружены в пещере Ени-Сала II у села
Чайковское, в пещерах Кизил-Коба, в урочище Селим-Бек у Ялты, в
котором найдено много пятнадцатисантиметровых терракотовых статуэток
Девы. Культ таврского божества был распространен и в греческих
городах-колониях на Крымском полуострове, в частности в Херсонесе.
С VI по III век до н. э. тавры и античные греки жили мирно,
херсонесский некрополь этого периода был совместным. Тавров
неудачно пытались покорить киммерийцы, Херсонес и Боспорское
царство. В III веке начались набеги тавров на греков, захватывавших
новые земли для своих виноградников. Рабства у тавров не было.
В I веке в античных источниках тавров стали называть
"тавроскифами" или "скифотаврами". При перемещении центра
скифского государства в конце III века до н. э. из Северного
Причерноморья в Крым и усиления его могущества началась мирная
ассимиляция тавров и скифов - оседлых и кочевых племен разной
этнической принадлежности. Впоследствии тавры и скифы совместно
воевали против отрядов понтийского полководца Диафанта. Скифы
испытали большое влияние культуры тавров, использовав, в
частности, знания и приемы тавров в горном деле и фортификации
при строительстве своих крепостей и укреплений.
Крымские амазонки
Возрождение мифов
Достоверность фактов существования в прошлом амазонок долго и упорно оспаривалась. Любые исторические свидетельства о них относились к разряду мифов. Но последние археологические открытия показали, что культуры, в которых присутствовали женщины-воительницы, не только действительно существовали, но и сыграли немалую роль в историческом развитии некоторых народов.
Амазонки - женщины-воины, по преданию, некогда жили на Дону, оттуда они двинулись в завоевательные походы вдоль берегов Черного моря до Дуная и через Кавказ на южное побережье Черного моря, где и основали cвои города. Согласно мифам, c амазонками воевали греческие герои Геракл и Тезей.
Вопрос о реальном существовании амазонок вызывает много споров у исследователей. Однако известно, что в племенах савроматов (сарматов) девушки обучались военному искусству наряду с юношами. Более того, женские погребения с оружием встречаются по всей территории причерноморской Скифии.
"На границах обитаемого мира"
Сказания об амазонках сложились еще в догреческое время, отразив эпоху матриархата. О девах-воительницах упоминает в своих произведениях Гомер, рассказывая о войнах Беллерофонта (сына коринфского царя Главка) и фригийцев с амазонками. Об агрессивных женщинах-воинах, живших более двух с половиной тысяч лет назад, писал и древнегреческий историк Геродот. В более поздних сказаниях упоминается об амазонской царице Фалестре, посетившей Александра Македонского якобы для того, чтобы иметь от него детей.
"Эти женщины, - писал о них древнегреческий историк Диодор Сицилийский, - жили на границах обитаемого мира. Их мужчины проводили дни в хлопотах по домашнему хозяйству, выполняя распоряжения своих жен-амазонок, но не участвуя в военных кампаниях или управлении, как свободные граждане. Когда рождались дети, заботы о них вручали мужчинам, которые выращивали их на молоке и жидкой пище".
Кроме Диодора Сицилийского, об амазонках упоминали также Плутарх, Страбон и другие. Все они подтверждают общепринятые представления об этом загадочном народе: уничтожение амазонками правой груди, одежду амазонок, закрывавшую все тело за исключением левой груди, которая оставалась обнаженной. Короткое, до колен, платье воительниц было высоко подпоясанным. Их щит, называемый пельта, напоминал формой лист плюща. Они собственноручно выделывали как свои шлемы, так и скреплявшие их под подбородком ремни. Поверх шлема носили фригийский колпак из войлока (пилеус) с наушниками, спускавшимися до плеч, затыльником и с завязками. Эта фригийская шапка часто имела коническую форму. Амазонки украшали ее жемчугом. На ногах девы-воительницы носили узкие, как трико, штаны (иногда их ноги были обнажены) и зашнурованные сапоги или высокие туфли. Остальные части их боевой одежды состояли из шкур диких зверей. Вооружением им служили тонкие копья, щиты в виде полумесяца (редко - круглые).
Древнегреческие мифы повествуют и об участии амазонок в Троянской войне, об их походах совместно с киммерийцами в Малую Азию, Аттику и об осаде Афин.
Местом обитания амазонок древнегреческие историки называли побережье Черного моря, Крыма и Кавказа.
Некоторые упоминания об амазонках связаны непосредственно с Крымским полуостровом. Существует, например, легенда об Амаге, жене сарматского царя Медоссака, которая, желая помочь союзному Херсонесу, притесняемому скифами, с небольшим отрядом в 120 человек преодолела огромное расстояние и, ворвавшись в скифскую ставку, убила царя, "а царскую власть вручила сыну убитого, приказав ему править справедливо и, помня о смерти отца, не трогать соседних эллинов и варваров".
Так или иначе амазонки упоминаются не только в античной мифологии. Существует, к примеру, одна малоизвестная крымскотатарская легенда ХIХ века, вошедшая в сборник, принадлежащий перу известного в науке крымского краеведа Василия Христофоровича Кондараки, который в середине ХIХ века работал в Крыму действительным коллежским советником.
Легенда повествует о некоем татарском поселении Огуз-оглу ("сын вола"), расположенном в четырех верстах от морского берега в Евпаторийском уезде: "Вся почти Огуз-оглинская степь покрыта была стаями дроф, стрепетов и лежней, а на прибрежье тысячами плавали лебеди, пеликаны, гуси, гагары, утки и множество других морских птиц. Давным-давно первыми поселенцами этого места стали явившиеся неизвестно откуда девы-воительницы. Прожив здесь несколько месяцев, они подверглись нападению со стороны дикарей, пришедших из лесов с целью захватить их живыми. После отчаянной и продолжительной борьбы амазонки заявили своей царице, что не в состоянии будут долго защищаться.
На следующий день возобновилась битва с таким ожесточением со стороны обитателей лесов, что девы вынуждены были броситься в морские волны; но в то время, когда каждая из них мечтала о смерти, под ними приподнялось морское дно, и образовался остров с бесчисленным множеством раковин. Так, говорится в легенде, Аллах избавил их и от смерти, и от неволи.
Вождь дикарей распорядился, чтобы воины его высадились на остров. Затем по мановению руки предводителя они бросились на беззащитных женщин. Но… девы исчезли, а с острова поднялась в воздух стая разнообразных птиц…
Наши предки считали, что птицы, населяющие их степи, есть те самые девы, которые повелением Аллаха приняли такой вид, и убить одну из них - то же самое, что убить человека.
Две богини: Артемида и... Баба Яга
"Баба с возу - кобыле легче", - шутит русская пословица. "Он повел себя, как баба!" - с презрением говорят в мужской компании о ком-нибудь, кто повел себя не по-мужски. При этом надо помнить, что слово "баба" не всегда использовалось только в ироничном контексте или было признаком лексической грубости. В древние времена на огромных пространствах Евразии "баба" означало "богиня".
Богиню-деву, или Артемиду (лат. Диана), часто называли охотницей. Ее всегда сопровождает свора собак, а неотразимые стрелы непременно поражают цель. Стрелы Артемиды, очевидно, символизировали лучи света, сияние главных небесных светил - Солнца и Луны. Братом-близнецом Артемиды был бог Солнца Аполлон. В честь богини-девы проводили ритуалы, отголоском которых стала, например, снежная баба, которую лепят зимой и современные дети. Могущественной богиней была когда-то
и ставшая второстепенным персонажем русских сказок Баба Яга...
Миф о Бабе Яге появился около 2000 лет назад. Первоначальная Баба Яга скачет по степи во главе девичьего конного войска (в древнеславянском языке был глагол "ягать", который означал "скакать во главе отряда"), что явно связано с матриархальными отношениями в племенах женоуправляемых сарматов. А свидетельство о том, что "дворец ее тыном огороженный, на каждой тычине по голове", по мнению исследователей, говорит о распространенном там каннибализме. Эти сведения о возможном каннибализме древних сарматских красавиц находят подтверждение и в других устных и письменных источниках. Видимо, это расхождение во вкусах сарматов и наших славянских предков породило резко отрицательный образ Бабы Яги как лесной старухи-волшебницы, ведьмы-воительницы, которая живет в лесу в избушке на курьих ножках, пожирает людей; забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе черепа, вместо засова - человеческая нога, вместо запоров - руки, вместо замка - рот с острыми зубами.
Однако сведения о народе женщин-воительниц мы черпаем не только из древних мифов и сказок.
Археология подтверждает
Сегодня историки и археологи не пришли к единому мнению относительно реальности существования амазонок, описанных Геродотом. Тем не менее отрицать существование обществ и культур, в которых роль воинов исполняли женщины, или утверждать, что такие общества являлись матриархальными в смысле доминирующего положения в нем женщин, также нельзя.
К тому же археологические открытия ХХ века показали, что культуры, в которых присутствовали женщины-воительницы, действительно существовали в древнем мире.
Так, например, при раскопках древних курганов сарматских племен на территории Северного Причерноморья, отнесенных к периоду от IV до III веков до н.э., было вскрыто захоронение юной сарматки примерно 14 лет; останки были обложены большим количеством бронзовых наконечников от дротиков, колчанами, луками и другим оружием. Характерная изогнутость ног скелета красноречиво свидетельствовала, что погребенная большую часть своего, видимо, не очень радужного детства провела на лошади. Причиной ее гибели, по заключению археологов, стал каменный осколок от наконечника копья, обнаруженный в грудной клетке погибшей. Следы неоднократных ранений говорили о том, что до гибели юная всадница не раз побывала в боях. По характеру наконечника историки определили, что он был от длинного копья акедонского типа, из чего следовало, что последнее сражение отважной амазонки произошло в далеком краю, откуда ее привезли для погребения в заволжские степи.
Встречаются и другие типы захоронений. Так, в раскопанных курганах у с. Покровка (Южное Приуралье) присутствуют и женские, и мужские захоронения. Но если останки мужчин покоились в обрамлении ритуальных горшков и другой простой утвари (за редким исключением, присутствовало и оружие), то в погребениях женщин находили в основном оружие для боя и соответствующую одежду - кожаные кавалерийские штаны. Кстати, несмотря на воинственность этих отважных сарматских женщин, "слабости" женского пола, видимо, им не были чужды: среди находок есть бусы, браслеты, парфюмерные коробочки из раковин, тарелочки для румян...
Складывается впечатление, что жили женщины не отдельным племенем (по крайней мере, в наших местах), а вместе с мужским населением, лишь выделившись в отдельные отряды, подобно нашим современным воинским частям, расположенным у населенных пунктов.
Совсем недавно была сделана сенсационная находка. При раскопках на западном побережье Крыма Усть-Альминского сарматского некрополя археологи обнаружили два богатых захоронения древнеримской эпохи. В одном из них покоились останки двух юных жриц, склеп был полон предметов роскоши ближневосточного и средиземноморского происхождения. В их числе золотые украшения - браслеты, перстни, серьги с крупными драгоценными камнями. Это свидетельствовало о том, что женщины играли очень значимую роль в управлении племенем. Во втором захоронении обнаружены останки пятерых сарматских военачальников - в золотых венках и золотых погребальных масках. Сейчас сарматские могильники найдены у Севастополя, Бахчисарая, в Неаполе Скифском, в междуречье Бельбека и Качи.
Наследницы древних воительниц
Мифы об амазонках привлекали европейских поэтов и драматургов XVI - XVII веков. Это "Амазонки" Лопе де Вега и "Ипполита" Гарнье. К мифу об амазонках восходят сюжеты картин Тинторетто, Пальмы Старшего, Рени и других художников прошлого. Сказания об амазонках продолжали жить и в литературе.
В стихотворной хронике Далемила рассказывается о чешских амазонках, которые, убив своих мужей, в 739 году под предводительством Власты начали войну с мужчинами.
В сочинении арабского автора Ибрагима ибн-Вашифшаха, жившего в VIII веке, впервые говорится об экспедиции, отправившейся на поиски амазонок. Ее снарядил китайский император, чтобы отыскать некий остров, населенный только женщинами и расположенный где-то на границе Китайского моря.
О бесстрашии женщин-воинов хорошо знали не только в Древней Греции. Личная стража многих правителей Востока состояла из женщин. У легендарного индийского императора Ашоки была женская гвардия, охранявшая его. Совсем недавно, в XIX веке, в Африке существовали боевые женские отряды.
Сакральные знаки
В наше время заметно вырос интерес к поиску сакрального смысла, понимания событий происходящих и давно минувших. Например, московская исследовательница Татьяна Фадеева в своей книге "Крым в сакральном пространстве" делает анализ сакральной географии и истории нашего полуострова. И хотя такие работы не совсем научные и легко поддаются критике, они все-таки дают свой небезынтересный вариант реконструкции прошлого.
Многие сторонники такой сакральной теории считают, что Крым просто пронизан знаками женского доминирования - матриархата и феминократии. Это подтверждают, например, фигуры местного культового поклонения: Дева-воительница - базилисса Херсонеса, "великая мать богов" Кибела, Артемида, жрица Артемиды Ифигения (которая "в Тавриде"), Царь-девица. Пространство Крыма обозначается не иначе как "остров женщин", "страна амазонок", "город дев", "царство женщин-воинов".
Чем могла бы обернуться для нас такая знаковость? Не послужит ли именно женское начало формообразующим солнечным толчком к созданию новой космогонической истории? Возможно, эти вопросы подтолкнут исследователей и этнографов к новым исследованиям.
Достопримечательности
kalenda60@mail.ru
|
|
